Она руководила отделом в очень крупной компании и уже по утрам за завтраком начинала командовать кораблями с алюминием в Индийском океане. А я тогда только уволился с работы и отказался от карьеры, со всем, что к ней прилагается, — с пятничными посиделками с коллегами, пустой болтовней в чате и кризисом среднего возраста.

В редкие свободные часы моя карьеристка предавалась сну, уборке и дорогому красному вину. Мое время все было свободным, и я посвящал его себе: читал что хотел, гонял на велосипеде и получал второе высшее. Мы были ровесниками, нам обоим нравились фильмы Вуди Аллена, книги Довлатова, индийская кухня и множество других вещей, на которые у нее просто не было времени. А у меня было. Она истязала себя карьерной гонкой, я впитывал жизнь во всем ее объеме.

Дело неумолимо шло либо к нашей свадьбе, либо к моему финансовому краху. О том, какое из этих двух событий случится раньше, я старался не думать, в тот момент я уже повторил важное открытие любимого нами обоими Довлатова: «Все мысли влюбленного бедняка преступны». Отложенные когда-то деньги стремительно подходили к концу. Свадьба отодвигалась все дальше, а паузы в разговорах делались все длиннее. Как-то раз мы оба просто замолчали, и никто не нарушил тишину. Теперь уже трудно сказать, зачем мы вообще так долго морочили друг другу голову.

Приличное время спустя она вышла замуж за другого мужчину и, по достоверным разведданным, ушла с работы, «чтобы заняться собой и родить ребенка». А я же, оказавшись на пороге голодной смерти, обнаружил, что в жизненной стратегии с упором на карьеру есть свои преимущества и принялся увлеченно наверстывать упущенное.

Мы все боимся: сесть не в ту машину или не в тот самолет, не встретить того человека или встретить его слишком поздно — упустить жизнь, ничего не увидеть, не сделать, не достичь. Ключом к преодолению этих фобий многие считают успешную карьеру. В целом справедливо: ощущение, что все зависит от тебя или, по меньшей мере, что ты контролируешь ситуацию, придает смелости. Но… Безоглядная погоня за деньгами и признанием порождает новые страхи и душевный дискомфорт.

На прошлой неделе я сидел в баре с двумя бывшими коллегами, парнем и девушкой, обоим слегка за двадцать. Вместо того чтобы танцевать и травить анекдоты, я слушал душераздирающие истории от первого лица про двух неудачников, ничего не добившихся в этой жизни. Они всего лишь возглавляют рекламный отдел большого зарубежного автомобильного бренда, а вот Цукерберг и Дуров в их-то годы… Ну ты понимаешь. Я угрюмо молчал. Сказать этим двоим: «Ребята, вы целый год работаете рядом, ежедневно выжимаете себя, как лимон, одиноки и несчастны, и вы только что упустили шанс поцеловаться и уехать отсюда вместе», — я не решился. Мы все такие. До определенного момента ты делаешь карьеру, а потом карьера делает тебя. Порой ты даже оглянуться не успеешь, как она становится главной и подлинной жизнью.

В нашем обществе укоренилось мнение, что карьера всегда была мужским уделом, а женщины подключились к этому процессу совсем недавно, за что нам стоит отдельно благодарить французских суфражисток и феминисток. А ведь вас изначально обманули. В силу особенностей родной истории русские женщины получили право на труд и, что существенно, на карьеру гораздо раньше европейских. И оно в мгновение ока стало обязанностью.

Русские девушки работали в общем-то всегда — без перерыва на битломанию, сексуальную революцию и увлечение «новой волной». Одной рукой варили борщ, а другой руководили заводами и культурными учреждениями, школами и университетами, больницами и НИИ. Только если раньше карьера складывалась постепенно и поступательно, а самые большие высоты сдавались где-то ближе к пенсии, то теперь успехом считается только стремительный взлет.

Ранний старт дает больше бонусов, чем даже качественное фундаментальное образование. Поэтому тем, кто делает карьеру, элементарно некогда бегать на свидания. И вот тут есть важный нюанс, который даже в эпоху тотального равноправия отличает тебя от любого мужчины.

Бывало, знакомые девушки ставили меня в тупик вопросом: «Как думаешь, мне согласиться на новую должность или родить ребенка?» В такие моменты помимо легкой растерянности мной неизменно овладевало чувство… зависти.

Карьера — это ведь как полет на самолете. Поднявшись на борт, мужчина не может однажды сказать капитану: «Все, я насмотрелся и налетался. Остановите, я выйду». Выход только один — прыжок в пустоту. А вот у тебя есть парашют — твои биологические часы и природное (а также юридическое) право рожать детей и заниматься их воспитанием.

Строго говоря, главная проблема всех без исключения карьеристок — выбрать правильный момент, чтобы дернуть за кольцо. Сигналом может стать встреча с тем самым мужчиной, внезапная карьерная пробуксовка (когда ты вся выложилась, но в силу объективных причин в ближайшие годы ничего интересного все равно не произойдет), наконец, подходящий возраст, горячий материнский инстинкт и финансовая стабильность. Усталость и депрессия — это ложные сигналы, но девушки иногда реагируют и на них, если карьерная гонка измотала. Они тогда говорят: «Я выбрала семью». И кто посмеет оспорить этот выбор?

Самое крутое, что, совершив затяжной прыжок во имя жизни на Земле, ты потом можешь снова сесть на самолет, возможно, другой авиакомпании и следующий новым маршрутом… Впрочем, есть среди моих знакомых и такие, кто не успел, не решился дернуть за кольцо или сознательно отказался от этого. Они продолжают лететь, играют по мужским правилам и, наверное, сознают, что точка невозврата пройдена: вопрос «Ребенок или новая должность?» имеет довольно ограниченный срок годности.

Эта статья началась с истории о том, как девушка отказалась прыгать вместе со мной в пустоту. Она боялась совершить ошибку, остаться без денег и карьеры. Я прыгнул, потому что боялся прожить всю жизнь, глядя, как за окном офиса зимний пейзаж бесконечно сменяется летним — и больше ничего не происходит. Мы оба были правы. Мы оба победили свои страхи, мы успели. Если я и могу теперь что-то тебе посоветовать, то лишь одно: не надо бояться. Жить можно не только в самолете.